Какие картинки? Это литературное произведение, там нет картинок.

Публикую продолжение предыдущего романа.

Как завещал великий…
Роман

В избе стояла тишина и полумрак, затянутое мутным бычьим пузырем небольшое подслеповатое оконце с трудом отображало ясный летний день, стоящий на дворе. Внутри пахло старыми березовыми вениками, давнишней затхлостью, керосином и кислой брагой. Убранство горницы было нехитрым: вдоль бревенчатых закопченных стен стояли тесовые темного дерева кондовые скамьи, слева от входной двери стояла беленая русская печь, в предназначенном для нее отверстии сиротливо торчала проржавевшая труба от самовара….
На потемневшем от времени и грязи полу, стоял простой деревянный стол, а за ним перед кружкой с брагой одиноко сидел средних лет мужчина. Вернее, даже не средних, а лет эдак за пятьдесят с гаком. Давно не мытые длинные волосы сосульками свисали направо и налево от пробора прямо посередине головы, единственным украшением для них служил тонкий кожаный ремешок с причудливым орнаментом. На его, видавшей виды, темно-красной атласной рубахе, соседствовали пятна грязи различной степени свежести, из простеньких повседневных штанов выглядывали крупные, мосластые ступни, слегка покрытые редким рыжим волосом.
Его выразительные темно-карие глаза во впалых глазницах выражали вселенскую грусть и смотрели в пустоту, чувственный и изящный, с горбинкой нос подчеркивали тонкие губы с неухоженными усами и редкой бородкой.
На столе стояла видавшие виды потемневшая большая серебряная тарелка, и даже не тарелка - блюдо с нехитрой снедью – нарезанный крупно тамбовский окорок, несколько нечищеных вареных картофелин, половинка репчатого лука, куски ржавой селедки пряного посола, с которыми соседствовали ее же шкурки и рыбьи кости, наломанный подовый ржаной хлеб и несколько пучков петрушки и укропа. Аромата в атмосферу добавляла старая чадящая керосиновая лампа на столе. Света от нее было немного, но копоти – порядочно. Завершала картину деревянная солонка с забытым в ней вареным яйцом.
- Так, - негромко вымолвил сей персонаж, поднял правой рукой тяжелую деревянную кружку, запрокинул назад голову и стал зычно пить из нее. На небритой шее двигался кадык – сосуд был опорожнен за пять глотков. Завершил подвиг стук кружки по столу. Захрустела луковица, хорошенько сдобренная солью, ей компанию составил нечищеный кусок селедки – ему было уже все равно как и чем закусывать.
Мужчина отер рукавом усы и бороду от остатков бражки и прокашлялся:
- Эй, - есть там кто?...
Ему ответила тишина, что не сильно его озадачило. Далее в ход пошел деревянный молоточек, который ударил в небольшой гонг на столе слева от серебряного блюда. После третьего звука деревянная дверь со скрипом отворилась и в горницу осторожно вошел небольшой кургузый босой мужичонка в косоворотке, подпоясанный веревкой, штаны ему были коротки и не закрывали лодыжки. Он был альбиносом и поэтому светло-серые глаза с белыми ресницами ярко выделялись на его круглом простоватом лице.
Мужичок осторожно сделал три шага и остановился на почтительном расстоянии от стола, бо хозяин был резок и непредсказуем: давеча кинул в него куриной косточкой.
Оба молчали: хозяин забыл, что хотел молвить, а мужичок ждал приказаний.
- Ладно, иди, - раздраженно пробормотал сидевший за столом, - потом позову.
Мужичок, было, повернулся и хотел выйти…
- Стой!
Мужичок сгорбился, вжал голову в плечи и осторожно, на пол-оборота, повернулся к столу – в него ничего не летело.
- Брага еще есть? - икнул хозяин, ковыряясь вилкой в зубах.
- Да.. да.. да…, - зачастил мужичок.
- Дык неси, чо стоишь то – Кру-у-угом! Бего-о-ом, марш! – зычно, по-командирски гаркнул хозяин. Вместо мужичка на полу остался лишь его мокрый след. Дверь еще не закрылась, а там уже засуетились голоса:
- Глашка, блядь! Где брага, неси, сука, сюда! Хозяин велел… Как нет…!? Убью, скотина, - послышался женский визг, - поищи под лавкой в прихожей, там есть…
В окружающей обстановке ничего особенно не изменилось, за исключением того, что отрешенный ранее взгляд хозяина попытался принять осмысленное выражение и это чуть было это ему не удалось… Однако, реальность была зыбкой и утекала от его восприятия как песок между пальцев, он тряс головой, но это не помогало.
Мужчина еще раз предпринял попытку осознать себя и понять - где он и что с ним происходит, ведь он не должен был быть в этом месте, да и брагу он не любит, но почему-то пьет… Что произошло…. Где это я…
Он хватался за островки воспоминаний, но это была не земля, а плавающие сгустки торфа с растущими на них чахлыми деревцами и кустарником. Мимо промелькнул черный лимузин, дверь автомобиля открывал … элегантный козел во фраке… В кафе заказ принимала русалка, от которой сильно пахло просроченной селедкой… Он даже потрогал ее склизкую чешую и нарвался на осуждающий взгляд от водяного с соседнего столика… Густо пахнущая березовым листом, жаром и звонким девичьим смехом парная отпечаталась веником на его ягодицах и он закрыл глаза в аромате русского ядреного кваса с раскаленной каменки……. Вниманию пассажиров рейса 230БЭ, - продекламировал женский автоматический голос, - ваш рейс задерживается по погодным условиям… Вот же гады! – пробормотал дребезжащий старческий голос рядом с ним.. Трофим Семенович, вы то как здесь оказались, в аэропорту JFK? Это же Нью-Йорк, штаты… А ты мужик не отвлекайся от своих грез, - проскрипел сосед по этажу, - что хочу, то и делаю…. Эй, Трофим, постой, не уходи… Я себя не помню, скажи мне хоть, как меня зовут…. Взгляд его расплавленных глаз он не выдержал, прикрыл веки… прошелестел шепот - Шамс… солнце, на арамейском так звучит. Солнце… Я и солнце… Не понял… Его грезы прервал шум.
За дверью послышалась возня, легкий девичий вскрик, мужчина отвлекся от своих сумбурных размышлений. Послышался скрип несмазанных петель и в горницу, наклонясь под низким косяком, вплыла мощная, крепко сбитая, розовощекая и пышногрудая девица с озорным взглядом. Была она босой и в русском сарафане, декольте ее было бездонным и падать туда можно было вечно.
Прямо перед собой она держала початую бутыль с прозрачной жидкостью, заткнутую обломком кукурузного початка, а к шикарной груди прижимала банку с огурцами.
Шлепая изящными ступнями по полу, она медленно, тысячетонным сухогрузом приблизилась к столу, как к причалу.
Мужик за столом заворожено наблюдал за этим действом, его челюсть отвисла, руки уперлись в стол, приподняв уставшее от возлияний тело. Взгляд утонул в той ложбинке, мимо которой ну просто не может просто так пройти любая особь мужеска пола, и дева знала это – она наклонилась к столу, поставила гостинцы на стол, а потом и сама легла животом на столешницу, взяла голову хозяина и утопила ее в своем таинственном убежище. Она владела им: когда играют гормоны – голова не думает.
Он глубоко вдохнул терпкий запах разгоряченного женского тела, немытого, по крайней мере, дней пять, и внезапно протрезвел, а может быть и нет, но вернулся уровнем выше, как это бывает в компьютерной игре и отмотал пленку назад.
Такому обстоятельству он удивился, потому как думал, что существующий для него мир изменить по его воле просто невозможно. Именно с этими мыслями ему вдруг вспомнился анекдот, рассказанный ему… «помощником»? Кем…? Каким еще помощником? … Но он был еще слаб, и определение статуса этого человека осталась для него неуловимым. И вот, голос мужчины, подобострастно дрожа (почему подобострастно, не понимаю….) стал вещать.
- Утром на работу пришли два мужика. Один из них рассказывает:
- Мне сон такой идиотский приснился, что я бегаю по городу неизвестному, бегаю… и никак не могу остановиться, всю ночь пробегал. Утром проснулся - все болит, как будто мешки таскал.
Другой мужик говорит:
- А мне приснилось, будто я кувыркаюсь с классными молодыми тетками, и здорово мне так, приятно…
- А чего ж ты меня не позвал, - спрашивает первый.
- Да я тебя звал, звал, - да бесполезно – ты все бегал и круги нарезал и ничего не слышал.
Грустно стало ему и несмешно. Но сюр продолжался и в этой реальности в дверь заходил пастух Яромир, одетый просто в холщевые штаны, косоворотку и лапти, свернутый плетеный кнут из телячьей кожи был заткнут за кушак.
Вместе с ним в горницу вошел свежий деревенский воздух, неся аромат навоза, дыма и стойкого мужского пота.
- Хозяин, - молвил пастух с каким то иностранным акцентом, неуловимым и непонятным. А может быть не акцентом, или говор был у него такой странный,
- Ты это…. не лезь к Амриту. Плохо тебе будет, плохо…
Последние слова пастух проговорил как то вяло и практически неразличимо, равнодушно, как будто был простым ретранслятором чужой воли.
И на этом месте Шамсутдин Мургасян, Президент Корпорации информационной безопасности «The Victory Herald» проснулся и открыл глаза. Из-за плотных штор в спальню пробивался только начинающийся рассвет. Зеленые цифры на настенных электронных часах показывали 04:47.

Аудио-вариант предусматривается, я посмотрел стоимость озвучки книги профессиональным диктором, мастером дубляжа - 18500. Пока для меня это неподъемно, но это будет однозначно.